Афера с мёртвыми душами. Разбираемся, что придумал Чичиков

Действительно ли была законна, с точки зрения Российской империи, та сделка, которую он хотел провернуть?

Всё по закону?

На первый взгляд всё в неё было поставлено на прочную юридическую почву. Более того, сам Чичиков в одном случае уверял (Манилова), что казна получит законные пошлины, а следовательно и прибыль, в другом (Коробочку) уговаривал из чистого человеколюбия, дабы бедная старушка не платила в казну подати, причитающиеся за уже умерших. И так он ловко и красиво это обделывал, что выглядел единственной стороной, пострадавшей за свой альтруизм. В самом деле, какую выгоду, какое употребление он мог получить от «живого товара», который числился только в списках?

Правда, в конце первого тома мы узнаём, что Чичиков буквально спекулировал на сентиментальных чувствах своих контрагентов (исключение составил разве Собакевич, хотя и ему не удалось продать своих мёртвых крестьян вполне по цене живых). А сам собирался обмануть государство на весьма и весьма крупную сумму.

Могла ли такая авантюра удаться

Такая афера теоретически была возможна. Ревизии податного населения проводились в деревнях нерегулярно с большим интервалом и длились несколько лет. Назовём их даты: 1718-1724, 1743-1747, 1761-1767, 1781-1787, 1791-1808, 1811 (прервалась из-за Отечественной войны), 1833-1835, 1850, 1857-1859. Многие из тех крестьян, кто были живы к началу ревизии, умирали уже к её окончанию. А подушную подать за них следовало вносить как за живого вплоть до следующей ревизии. Понятно, что многие помещики тяготились этими обязанностями.

Далее аферист мог представить государственным органам Дворянской опеки список приобретённых «мёртвых душ» и получить за них немаленький государственный кредит на поддержку хозяйства. Здесь была своя проблема, так как крестьян можно было закладывать в казну только вместе с населёнными ими деревнями.

Но тут был одна лазейка в законе, которую знал предприимчивый Чичиков. С конца 18 века в целях ускорения заселения пространств Новороссии правительство Екатерины разрешило помещикам бесплатно заселять их. Более того, оно предоставляло им инвентарь. И таким образом аферист, зарегистрировав обширный участок земли, получал от казны деньги не за крестьян или землю, но за сельскохозяйственные орудия. Далее, у него всегда была возможность продать эту землю, так как он становится теперь законным её собственником.

Вот такую аферу вознамерился провести с русским правительством Чичиков. Однако возникает резонный вопрос: насколько она была реально осуществима? Не было ли там замков в законе, делавших её невозможной? Неужели никто не проверял, переселяются ли крестьяне в названную местность? Кто покупал землю? Какие свидетельства в знак своей платёжеспособности он был обязан представить? И т.д.

Город бессмертных

На самом деле, история изложенная Гоголем в первом томе «Мёртвых душ», не имела под собой реальных оснований. Афера такого рода была немыслима. И российская бюрократия мёртвой стражей стояла здесь на стороне закона. Прототипом поэмы стала история, рассказанная Александру Пушкину во время его бессарабской ссылки полковником Липранди.

Тот сообщил, что в первой четверти 19 века в Бендерах собиралось много крестьян, бежавших от помещиков. Чтобы скрыться от полиции, они установили там систему круговой поруки, при которой паспорт умершего крестьянина передавался другому. Таким образом, в течение нескольких лет в Бендерах не было ни одной смерти среди крестьянского сословия. Это показалось крайней подозрительным полиции. Началось расследование.

Виновных упрятали, как положено, в острог, но сам эпизод показался Пушкину настолько забавным, что в 1831 году он рассказал его Гоголю. Гоголь не сразу пришёл к замыслу поэмы в прозе, а главное – изменил социальное положение действующих лиц. Но паспортный контроль над крестьянским населением был в тогдашней России действительно очень слаб, что и побудило Гоголя изменить место социального действия и сделать его главным героем помещика-афериста. Несколько гротексно и неправдоподобно, зато интереснее читателю из благородного сословия.