Как Нестор Махно резко превратился из «друга» во «врага» Красной Армии?

Может сложиться ощущение, что у красных в этом отношении всё было замечательно, они шли к победе в Гражданской войне «единым фронтом» и никогда не ошибались.

Конечно, это не так. Лагерь условных «красных» в Гражданской войне тоже был чрезвычайно неоднородным, хоть и не таким расколотым, как условный «белый». Тем не менее, махновцы или анти-колчаковские повстанцы эсеро-меньшевистско-анархического толка тяготели к Красной Армии, когда речь шла о борьбе против белых. И, напротив, когда белых в регионе оставалось мало (или они попросту заканчивались), начинались противоречия в этом условно «красном лагере».

Большевики действительно взяли курс на довольно строгую централизацию власти, аккурат с 1918 года. Именно тогда были подавлены анархисты в центре России, а выступление левых эсеров потерпело крах. Но то в центре страны.

А на окраинах ни местные власти, ни части РККА не могли просто так «взяться за эсеро-махновцев», не позволяла чисто военная обстановка. Чаще всего с такими элементами на окраинах обходились мягче, интегрируя их в РККА. Но порой случались «недоразумения», стоившие красным больших проблем.

Собственно, 1919 год в этом отношении был «переломным»: на юге Красная армия пыталась взять под контроль довольно многочисленные «повстанческие армии» Никифора Александровича Григорьева и Нестора Ивановича Махно.

У большевиков было средство, отсутствовавшее у тех же белых — политические работники. Но этот прием работал не всегда: часто люди шли за «знакомым атаманом», а не за «комиссаром».

Пробелы в работе с Н. А. Григорьевым и Н. И. Махно привели к ряду белогвардейских успехов (которые, впрочем, не оказались решающими). Никифор Александрович Григорьев вообще поднял масштабное антибольшевистское восстание, тогда как Нестор Иванович Махно скорее «ушел в подполье». Там он продолжил воевать, в основном, с белыми, считая себя революционером. А Григорьева застрелил под предлогом того, что Никифор Александрович был погромщиком и планировал поддержать белых.

Надо сказать, что соглашение махновцев с большевиками, заключенное в начале 1919 года, поначалу приносило пользу всем. Белые несли большие потери, не имея опоры в массе населения. А вот махновцы эту опору имели.

С апреля 1919 года Нестор Махно командовал повстанческой бригадой (очень своеобразной, там было аж 50 тысяч человек), которая входила в состав одной из советских армий, но сохраняла многие «вольности» (в том числе — идеологические, к примеру — проповеди о свободе всех левых партий и «необходимости бороться с государством»). И тут стоит отметить, что Нестор Махно не поддержал восставшего в мае 1919 года Григорьева, заверив советское руководство в своей лояльности.

Но… сам этот «григорьевский мятеж» сильно повлиял на настроения большевистского руководства (особенно на Л. Д. Троцкого, тогдашнего наркомвоена). Стало очевидно, что такие «вольные бригады» в любой момент могут стать ударной силой «альтернативно левых» мятежей. А допускать такое в разгар войны…

Впрочем, у Махно накопилось достаточно вопросов к большевикам. В первую очередь, вопросы эти касались плохого снабжения «красных повстанцев».

Опять же, хочу заметить, что в отличие от «белых партизан» типа Анненкова или Семенова, Махно держал персональный участок фронта, причем неплохо держал, его тогда даже большевики хвалили (да и белые в своих мемуарах потом тоже).

«Дайте Махно снаряды» — это не просто слова махновцев, это слова именно что советских командиров на местах, вполне «регулярных»:

«Противопоставить противнику нечего, ибо 3-я бригада Махно, находясь беспрерывно более трех месяцев в боях, получая только жалкие крохи обмундирования и имея впридачу таких ненадежных соседей, как 9-я дивизия, совершенно истощилась, и можно считать 3-ю бригаду временно совершенно вышедшей из строя…» (с) РГВА. Ф. 199. Оп. 3. Д. 144. Л. 12-19. / А. В. Шубин. Красное и черное: раскол Махно и большевиков.

Отчасти снаряжение до махновцев не доходило чисто из-за бюрократических заморочек, но отчасти это было и «недоверие» к повстанцам. Известная история с итальянскими винтовками, которыми красные вооружили анархистов: винтовки выдали, а патроны к ним «забыли». Точнее, на самом деле патроны были, но очень мало.

Одновременно происходили «идеологические нападки»: красные в газетах обвиняли махновцев в бесшабашности и разложении. Но и анархисты не оставались в долгу, тем более, что у них была возможность собирать съезды и выпускать свою литературу. Возникала буквально ситуация с мальчишескими обвинениями в стиле «ты контрреволюционер» — «нет, это ты контрреволюционер».

Тут ещё буквально пару слов надо сказать о занимательной истории. Дело в том, что Нестора Махно «защищал» большевик Владимир Александрович Антонов-Овсеенко… вступивший в партию в 1917 году. А «нападал» на Махно Лев Давидович Троцкий… который тоже большевиком-то стал в 1917 году.

На самом деле, если бы не ряд этих «совпадений» (мятеж Григорьева, патронный кризис, ссоры махновцев с большевиками, перемены в настроениях советской элиты, характер самого Махно, наступление белых и т.д.), то Нестор Махно в будущем вполне мог стать большевиком, прямо как Нестор Каландаришвили или Иван Строд (оба бывшие анархисты).

Пару слов о самом Махно. Он в тот период (да и немного позднее тоже) продвигал идею «единого революционного фронта» — союз всех левых сил против «белогвардейской контрреволюции». Идея классная, позднее неоднократно использовалась исторически, но большевиков в тот конкретный период (да и потом зачастую тоже, увы) она не устраивала. Железная ленинская партийная дисциплина, монополия большевиков на власть… естественно, такие вводные не устраивали «альтернативных левых», каким и был Нестор Иванович (мечтавший о Третьей Революции).

В момент Григорьевского мятежа анархисты выпустили ряд статей, в которых осудили Григорьева, но заметили, что данное выступление — это закономерный итог провала большевиков в работе с «местными».

В мае 1919 года советское командование, используя хороший повод — преобразование «махновской бригады» в дивизию — решил под этим соусом либо заставить Н. И. Махно и его окружение отказаться от своей политической позиции (и стать обыкновенной частью РККА), либо отрешить Махно от должности комбрига. Автором идеи «радикального перелома» был лично Л. Д. Троцкий.

Махно «ушел» преждевременно и в своем стиле: официально сложил с себя «советскую должность», но при этом своим подчиненным заявил, что они сами вправе теперь выбирать сторону: оставаться в РККА или поддерживать его «повстанчество».

И тут в этой истории появился ещё и махновский штаб, члены которого заявили: «Батька, не уходи, ты наш командир, а красным будем как раньше подчиняться оперативно».

А потом пришли белогвардейцы и красный фронт посыпался. То есть тут произошла ситуация, более характерная для белых: на этот раз большевики и их союзники-попутчики недооценили белое командование. А последнее воспользовалось ситуацией «раздора». Впрочем, на эту ситуацию есть и иной взгляд: махновцев и григорьевцев большевики опасались больше белых, так как последние, заняв регион, всё равно не могли его толком за собой удержать.

Дальше Махно созвал местный съезд, а большевики (фактически, опять же, лично Л. Д. Троцкий) приступили к «ликвидации махновщины» (июнь 1919 года)…

В результате вышеописанных событий белогвардейцы пойдут на Москву, Махно уйдет в подполье (в дальнейшем разгромит белые тылы), а позднее между анархистами и большевиками будет заключен ещё один союз — уже против П. Н. Врангеля. Но это уже немного другая история…

PS: эта же история с Махно невольно напоминает судьбы Миронова и Думенко…