Эварист Галуа — тот, без кого невозможно представить современную математику

По которому и опознаются машинально представители тех или иных областей знания.

В этом нет ничего странного, так уж работает наша психика — то, что можно упросить ради автоматизации восприятия, она упрощает, ведь картина мира чаще всего управляется принципом редукции — сведения всего сложного и комплексного к чему-то простому, что можно легко комбинировать с другими простейшими элементами.

И хоть упрощённые образы помогают жить, не вдаваясь во все подробности происходящего вокруг, они также «тормозят» сознание — стереотипы закрывают человека от многообразия мира. Мы как бы прячемся за предрассудками и предвзятостями, создавая свой собственный уютный и закупоренный мирок, где всё понятно и ничто не угрожает целостности нашего мировоззрения.

Попробуем же сегодня выбраться за пределы уготовленных не нами представлений и взглянуть на судьбу одного очень неординарного человека.

Прокрутите в голове стандартный облик среднестатистического математика. Наверняка перед глазами встают интерьеры академических кабинетов, аудиторий, где висят исписанные формулами и графиками доски, библиотеки… Спёртый воздух закрытого от всех рационального и логического ума. Математик витает в своих абстракциях, далёкий от любых треволнений реальной действительности.

А что, если этот математик — гений?

Какие они, гении?

Гении, как известно, отличаются противоречивым характером и вызывающим поведением.

Зачастую гении обладают интровертным характером: им приятнее находиться в обществе собственных идей, образов; им комфортнее в пределах собственного воображения, а вот среди настоящих людей они начинают испытывать тревогу, панику. Конечно, деление на интровертов и экстравертов весьма условно, это скажет любой психолог. В каждом человеке есть равнозначная тяга как вовне, так и внутрь. Гений же является неким исключением. Он не чувствует эмоционального контакта с социумом, с другими людьми. Он не понимает их поступков, мотивов их решений.

Однако гении бывают разными. Вспомните тех же Ландау, Капицу… Это были яркие, харизматичные личности, нарушающие правила и создающие собственные.

Насколько бы гений ни казался странным, верно одно — он ломает стереотипы и каноны. Не бывает покладистых гениев.

И вот об одном таком гении я и хочу рассказать — об Эваристе Галуа (1811 — 1832).

Эварист Галуа (1811 — 1832)

Пришелец из будущего

С одной стороны, в биографии можно обойтись краткой справкой, обозначив годы жизни, род деятельности и другие атрибуты жизни. С другой — можно провести анализ, исследование, написав гигантское биографическое эссе или роман, где жизнь человека станет неким повествованием о становлении личностью. Для грамотного романиста скучных жизней не бывает. Вот скучный стиль письма существует, это бесспорно. В случае же Эвариста Галуа нужно очень постараться, чтобы рассказ о его жизни получился бы скучным, потому что его история — настоящий приключенческий роман, в котором было всё: и горячий характер, и настроенное против героя общество, и революция, и любовная страсть, и — гибель на дуэли. Галуа не дожил до своего 21-го дня рождения всего несколько месяцев.

Чем может привлечь история горячей головы, которой не сидится на месте?

Галуа был гениальнейшим математиком. Его изыскания на десятилетия опережали научные достижения современников. Маститые академики попросту не понимали истинное значение совершённых дерзким юношей открытий.

И как бывает со многими гениями, заслуги Эвариста Галуа были по достоинству оценены лишь многие годы спустя. В чём-то его можно сравнить с Ван Гогом, чьи картины при жизни художника едва ли пользовались успехом, а после смерти последнего стали классикой экспрессионизма.

Всё-таки гений — это будто пришелец из будущего. Он пророчествует, но его никто не слушает. Минует время — и пророчества сбываются.

Пламенное сердце

Даже коротко посмотрев страницу на Википедии, вы поймёте: мягкостью характера Галуа не отличался. Верный сын эпохи романтизма, юноша не просто верил в высокие идеалы — он жил ими. По его жилам текла неколебимая уверенность, что вот-вот рухнет деспотичная французская монархия, а на её руинах воссияет лучезарная звезда республики. Во многом здесь сказалось влияние отца, Николя-Габриэля Галуа, мэра города Бур-ла-Рене. Будучи убеждённым республиканцем, отец бросил семена свободолюбия в ещё не окрепший ум Эвариста.

Будь я беллетристом серии «ЖЗЛ», то обязательно написала бы здесь пестрящий невероятной красотой эпизод, как совсем юного мальчика, кто вкушал свежий аромат утра, до глубины души тронула необъяснимая гармония окружающего мира. Писательский стиль неизменно стремится к образности, ведь с помощью образов можно рассказать очень много, не только с точки зрения истории, но и с точки зрения психологии и эмоционального портрета персонажей.

К сожалению, я не беллетрист. Но хочу заметить одну вещь, которая всегда привлекает моё внимание, когда я читаю биографию Галуа, — невероятный синтез научного и романтического склада мышления. Конечно, социально-политические потрясения, как магнит, притягивают к себе юные пылающие сердца, но в случае с Галуа, на мой взгляд, это не просто присущая молодому возрасту особенность. Причина лежит куда глубже.

Так же, как владела его духом идея о свободе и справедливости, умом Галуа водила идея о поиске универсального решения тех задач, которые до него в академических кругах считались нерешаемыми.

Открытия и достижения

Если коротко — без Эвариста Галуа невозможно представить современную алгебру.

В русле простейшей и прикладной математики значимость научного наследия Галуа оценить сложно, однако что касается математического анализа и высшей математики, то открытия, сделанные юным гением, дали учёным возможность решать те задачи, которые до него считались невыполнимыми.

С момента, как была образована алгебра, до первой половины XIX столетия учёные пришли к единому мнению, которое в конечном виде представил Нильс Абель: найти формулы для решения уравнений 5-й степени невозможно.

Именно с разрешением этой «нерешаемой» задачи и связано имя Эвариста Галуа. Суть и примерное представление того, чем значимы его открытия для высшей математики.

За ночь до рокового события, прервавшего жизнь юного гения, Галуа написал объёмное письмо своему другу, Огюсту Шевалье, в котором и суммировал итоги своих изысканий. Эти письма послужили источником вдохновения для учёных последующих поколений. Как говорилось выше, современники в открытиях Галуа не видели, собственно говоря, феномена открытия. Они считали, что его находки — лишь чудачества сумасбродного юнца. Да и политические взгляды Галуа играли с ним злую шутку, из-за чего академическая карьера молодого человека совсем не сложилась.

Любовь и судьба

В больнице на улице Лурсин Галуа познакомился с дочерью одного из врачей. Девушку звали Стефани, и юноша страстно в неё влюбился, со всей пылкостью, на которую способно человеческое сердце.

Мнения биографов расходятся: то ли на почве любовного треугольника, то ли из-за подстрекательства роялистов (ведь Галуа являлся убеждённым республиканцем, во время учёбы он участвовал в различных подпольных кружках) Эварист Галуа принял участие в дуэли, где и погиб. Соперники попали друг в друга, и в условиях нынешней медицины ранения вряд ли можно было бы назвать летальными, однако в начале XIX века попавшая в живот пуля обрекала человека на мучительную и неминуемую смерть. Спустя несколько дней после дуэли Галуа умер, не оставив после себя ни трактата, ни фундаментального исследования. Тем удивительнее, как его изыскания повлияли в дальнейшем на развитие алгебры и высшей математики.

Примеры таких людей, как Эварист Галуа, заставляют меня задуматься о судьбе. Да, можно быть фаталистом, как Печорин, или считать, что нет никакого предопределения, что наша жизнь — это результат наших решений и выборов, однако, набирая этот текст, я не могу отделаться от образа того, что есть некая инстанция, находящаяся за пределами этого мира, но тесно с ним связанная.

Инстанция, которая случайным образом отбирает определённых личностей и вселяет в них искру гениальности. Эта искра превращает их жизнь в череду невероятных и ужасных событий. Эта искра заставляет человека гореть, будто бенгальский огонь — яркая вспышка на миг рассеивает мрак, но отсвет её как бы застывает на сетчатке, и лишь спустя многие года начинаешь понимать, что именно несла собой эта вспышка.

Да, математика — наука, далёкая от жизни. В ней нет ни грамма человеческой чувственности, теплоты, эмоциональности, психологизма. Или — нет? Или, вероятно, именно математика — тот самый язык, на котором говорит с нами то, что не поддаётся иным способам коммуникации? И Галуа было суждено внести серьёзную лепту в становление этого языка — с областью чистых абстракций и формул, которые, как может показаться, являются исключительно игрой отвлечённого от реальности разума, тем не менее, как раз достижения высшей математики создали тот мир, что является для нас сегодня привычным: мир цифрового общества, мир интернета, мир программ и алгоритмов. Всё это — достижение юноши, который жаждал жить настолько сильно, что жизнь его словно бы сжалась до экстремально малых объёмов, храня в себе силы, которые в итоге разорвали этот клубок на части.