Про зелень стекла. Почему сегодня молодые не понимают, о чём были песни Цоя

Он гордо гулял по улицам ещё в те годы, когда «девяностые» казались нереально далёким будущим, билет на поездку в трамвае стоил 3 копейки, вожделенная шестиструнная гитара производства «Мебельная фабрика г. Бобруйск» – 10 рублей, а страна называлась СССР. И Цой тогда был действительно жив, а «Чёрный альбом» не существовал даже в планах.

О чём я? Да всё о том же. Вот песню «Хочу перемен» последнее время что-то заиграли. То туда, то сюда, направо и налево. На разного рода мероприятиях с неоперившейся молодёжью. Сделали из неё гимн, совершенно позабыв о том, про что, собственно говоря, эта песня.

Вместо тепла – зелень стекла

Что такое «зелень стекла»? Кто помнит? А ведь всего-то 40 лет прошло… Непыльная работа ночным сторожем в детском саду или гаражном кооперативе (а такая работа у представителей тогдашней рок-тусовки была в цене, поскольку позволяла быть трудоустроенным, не иметь воспитательных бесед с участковым на предмет «тунеядства», но при этом располагать кучей свободного времени) приносила в месяц 70 рублей. Бутылка водки стоила 10, так что была роскошью совершенно непозволительной, ну а модное сейчас пиво считалось напитком «плебейским».

И на мосту я встретил человека,
И он сказал мне, что он знает меня,
И у него был рубль и у меня – четыре,
В связи с этим мы купили три бутылки вина…

В фаворе у тогдашних молодых рок-музыкантов (а также поэтов, художников, писателей и прочей творческой братии) было дешёвое креплёное вино, те самые «портвейн-анапа-солнцедар» из фильма «Чародеи». Продавалось оно в стеклянных бутылках зелёного стекла, причём пустые бутылки можно было сдать в пункт приёма – по целых 18 копеек за штуку. Гулянка на деньги, полученные со сдачи пустых бутылок, называлась «второй производной».

Вместо тепла – зелень стекла,
Вместо огня – дым…

Электрический свет
Продолжает наш день
И коробка спичек пуста
Но на кухне синим цветком
Горит газ

Это сейчас зажигалки дают в магазинах на сдачу. А в те времена импортная зажигалка была мечтой, предметом роскоши, ценностью, «имиджевой цацкой». Так что никаких зажигалок, только спички (цена – 1 копейка за коробок). Если спички заканчивались (какие такие круглосуточные магазины, гражданин?), прикуривали от «вечного огня», то есть от невыключаемого на кухне газа. Все четыре конфорки горели круглосуточно – это позволяло хотя бы чуть-чуть согреть квартиру, а счётчиков за газ в те годы ещё не придумали.

Сигареты в руках, чай на столе

Когда заканчивалось вино, в ожидании утра и открытия винного оставшиеся в живых пили «продукцию чаеразвесочной фабрики», то есть чай. Обычно грузинский, реже индийский («со слоном»).

Я проснулся утром одетым, в кресле,
В своей каморке средь знакомых стен

Это Майк Науменко

И так идёт за годом год,
Так и жизнь пройдёт

А это снова Виктор Робертович.

Есть сигареты, спички
Бутылка вина – и она
Поможет нам ждать

Или лучше Янка Дягилева?

За окном пятиэтажка,
Снизу винный магазин
Вон мужик в зелёной куртке
Он как раз туда идёт

Или всё-таки Цой?

Сигареты в руках, чай на столе
Так замыкается круг
И вдруг нам становится страшно
Что-то менять

Что менять? А всё то самое – бесконечно повторяющиеся очереди в винный, посиделки с портвейном, расстроенная в хлам гитара, бережно собранные в банку вонючие чинарики, поющие из чёрно-белого телека Ротару и Пугачёва (которые уже тогда казались бабушками), угрозы соседей вызвать участкового, разговоры из пустого в порожнее…

Беседы на сонных кухнях,
Танцы на пьяных столах
Где музы облюбовали сортиры
А боги живут в зеркалах

Мы действительно мечтали, хотели и ждали перемен. Не догадываясь о том, что мечты иногда сбываются… Чисто по человечески прошу – ребята, оставьте песню «Перемен!» в покое, а? Не гимн это, не марш, не вымпел, не олимпийский факел. Тоска это, зелёная тоска утраченного давно времени в государстве, которого тоже уже давным-давно нет.

P.S. «Так получилось: как только началась гласность – все как с цепи сорвались говорить правду. Это было очень популярно. А в наших песнях нет никаких сенсационных разоблачений, но люди по привычке пытаются и здесь найти что-то эдакое. И в результате «Перемены» стали восприниматься как газетная статья о перестройке. Хотя я ее написал давно, когда еще и речи не было ни о какой перестройке, и совершенно не имел в виду никаких перестроек. Надеюсь, что в конце концов все встанет на свои места». (В. Цой)