Николай II в Японии. Экскурсии, гейши, тату и покушение

Путешествия заграницу цесаревичей практиковались уже не первое поколение. Но до того все держали путь на Запад. Николая же отец отправил навстречу восходящему солнцу.

Но, как ни странно, начало путешествия на Восток пролегало через Вену и Триест, именно оттуда отошел корабль в долгий путь. Сначала была Греция. Там король, женатый на внучке Николая I решил отправить и своего сына вместе с русским наследником. А далее Египет, Индия, Шри-Ланка, Сингапур, Индонезия, Тайланд, Китай. Покинув дом 23 октября 1890-го года, в марте 1891-го путешественники прибыли в Японию.

Это был первый визит иностранного принца в страну. Его встретил тоже принц, но не наследный. Такэхито был членом дома Арисугава-но-мия, который являлся одной из ветвей Императорской семьи Японии. Николай получил в подарок две напольные вазы.

Подробности этого путешествия мы знаем из дневников самого Николая, а также из воспоминаний, сопровождавшего его князя Эспера Ухтомского (1861-1920).

Посещение Японии не было формальным, Николай действительно погружался в культуру этого государства. Только в одном Нагасаки они пробыли целых девять дней. Для них проводили многочисленные экскурсии, в том числе и в деревни. Например в Инасу, где в середине 19 века 60 русских моряков после кораблекрушения нашли приют при местном буддистком храме. Эти люди увлекли местных жителей русской культурой. Здесь стали готовить русские блюда, работал «Кабак «Кронштадт». Николай посетил кладбище, где нашли покой наши соотечественники.

А ещё в Нагасаки сделал то, что ни до него, ни после, не делал ни один русский правитель. Он пишет в дневнике 16 апреля: «После обеда решился сделать себе татуировку на правой руке — дракона; это заняло ровно семь часов времени с 9 ч. вечера до 4 ночи! Довольно раз пройти чрез этого рода удовольствие, чтобы отбить охоту в себе начинать снова. Дракон вышел на славу, и рука совсем не болела!».
Татуировку сделал себе и греческий принц. Для этого не пришлось посещать тату-салоны, два мастера пришли непосредственно на корабль, и всё исполнили.

Затем была Когасима, и здесь погружение в местную культуру, посещение главных достопримечательностей. Затем Киото. Тут уже сам Николай пишет, что глаза просто разбегаются. Рассказывает, что посетили скачки в старинных национальных костюмах, стрельбу из лука. А вечером наследник русского престола и греческий принц отправились в чайный домик. Восторжен всем происходящим был не только наш будущий император, но и его греческий коллега. Сообщается, что «Джорджи танцевал, вызывая визги смеха у гейш».

Ухтомский тоже отметил это посещение. Говорит, что «августейшие путешественники съездили после обеда взглянуть на японских танцовщиц, славящихся по всему свету не меньше баядерок». Судя по всему, ему самому не очень понравилось. Эспер Эсперович сообщает, что «действительность, к сожалению, не гармонирует с пылкими описаниями туристов». Если нужны подробности, то они есть. Гейши пели «нестройные, грустные…неприятные для нашего слуха, то медленные, то порывистые звуки», а танцовщицы тоже не порадовали танцем: «Это и не пляска, и не ходьба, а монотонная, чисто восточная мимика с неутомимо-искусным поворотом туловищ, и точно заведенной перестановкой ног».

Ну давайте ещё взглянем на этих гейш глазами Ухтомского. «Дети по облику, бедняжки, согласно обычаю, набелены до шеи: брови наведены, губы накрашены посередине, чтобы ротик казался меньше. Красная и нежно-синяя ткань испещрена вышитыми на ней птичками и цветочками». Но это Ухтомского мнение. А вот, «Джорджи плясал».

Это всё было 27 апреля (по ст.стилю). А 29 апреля в своем дневнике Николай писал, что с утра это был чудесный день, «конца которого мне не видать, если бы не спасло меня от смерти великое милосердие Господа Бога».

Они в тот день поехали в город Оцу. Древнюю столицу, священное место для японцев. Передвигались там на джинкрикшах (ручных колясках). Это важно. После прогулки по озеру, позавтракали в губернаторском доме. И уже выехали в сторону Киото (там менее 10 километров) между населенными пунктами. Сопровождали наследников местный полицмейстер, японский церемонимейстер, принц Такэхито, лейб-егерь, российский посол, князь Барятинский и прочие люди из русской и японской свиты. 50 джинкрикш ехали вдоль двух рядов полицейских, выставленных в расстоянии 10 шагов друг от друга. Оно и понятно, надо оберегать высоких путешественников.

Цуда Сандзо был одним из стоявших в ряду полицейских. Он также стоял и утром, мимо уже проезжала делегация, он никаких действий не предпринимал. Но на этот раз, лишь только рикша Николая проследовала мимо него, тот выскочил и с размаху, держа саблю обеими руками, ударил по голове цесаревича, который после удара обернулся.

Николай пишет:

«Я получил сильный удар по голове. Повернулся и увидел мерзкую рожу полицейского, который второй раз замахнулся на меня саблей в обеих руках. Я только крикнул: «Что, что тебе?» И выпрыгнул на мостовую. Увидев, что урод направляется ко мне, и что никто его не останавливает, я бросился бежать по улице, придерживая рукой кровь, брызнувшей из раны. Обернувшись ещё раз, я заметил Джорджи, бежавшим за преследующим меня полицейским….Джорджи мой спаситель. Одним ударом своей палки повалил мерзавца, и когда я подходил к нему, наши джен-рикши и полицейские уже тащили того за ноги».

В этой же дневниковой записи Николай Александрович задавался вопросом: «Каким путем Джорджи, я и тот фанатик остались одни, посреди улицы, как никто из толпы не бросился помогать мне». Зато, как был схвачен покушавшийся, люди на улице становились на колени, стали поднимать руки в знак сожаления.

В «Правительственном вестнике» описывали всё похоже, но следовало, что после того как принц Георгий ударил нападавшего, возница его высочества (нашего), бросился под ноги полицейского и, схватив их руками, повалил на землю. В возница греческого наследника поднял саблю злодея и двумя ударами по шее и спине привел его в почти бесчувственное состояние и в невозможность встать на ноги.

Посол России в Японии Дмитрий Шевич присутствовал при допросе Цуда Сандзо. Тот отвечал на вопросы сквозь зубы, гордо заявляя о себе, что он самурай. Как потом сообщалось, причиной стала банальная ненависть к иностранцам, которая усилилась наблюдением того уровня почета, который оказывается чужеземцам в Японии.

Напавшего Цудо Сандзо приговорили к пожизненным каторжным работам, но он умер в тюрьме уже в сентябре того же года, вроде бы от пневмонии. Но есть и версия, что самурай, поняв сделал «харакири», уморив себя голодом.

В Петербурге же сразу поползли многочисленные слухи об «истинных причинах нападения». Скучающее петербургское общество рождало слухи, что это была месть обиженного мужа женщины, которой принцы оказывали знаки внимания, но в эту нелепицу никто не верил. Ещё говорили, что Николай и Георгий могли как-то осквернить синтоисткий храм, который посещали, но такое бы уж точно не осталось в Японии не замеченным, обязательно бы было обозначено. Да и к тому же, стоящий вдоль дороги полицейский не мог знать подробности того, что и как делает делегация в это время в Оцу.

Покушение было такого масштаба, что сам император Японии в тот же день приехал в Киото, хотел навестить Николая в ту же ночь, но всё же перенесли встречу на утро. Они говорили 20 минут. Император Мэйдзи сказал, что не покинет город до тех пор, пока цесаревич не выздоровеет.

Но в тот же день было решено, что Николай покинет Японию. Император вновь приехал, теперь за тем, чтобы отвезти на корабль. Мэйдзи приглашал также на совместный завтрак перед отплытием, но врачи запретили наследнику покидать корабль. Поэтому завтрак провели на корабле. В чрезвычайно торжественной обстановке. Со штандартами, оркестрами, салютами. Они пили за здоровье друг друга. Император щедро одаривал русских японскими орденами.

А 1 мая Николай по пути домой писал в дневнике: «Я нисколько не сержусь на добрых японцев за отвратительный поступок одного фанатика. Мне также, как прежде, люб их образцовый порядок и чистота…».

Не стоит притягивать это событие к будущей русско-японской войне. Николай в дневниках более чем нежно тогда отзывался о своем визите, уж точно не держал никакого зла. К тому же, между событиями целых 13 лет, и уж точно оно произошло в совершенно другие времена.